Проигрыватель Brinkmann LaGrange. Чувствительный гигант

Как совладелец «Audiolabor», Хельмут Бринкманн сконструировал свой первый проигрыватель в 1980 году, легендарный «Konstant». Спустя 27 лет, его последняя разработка «La Grange», оснащённая новым 12-ти дюймовым тонармом стала венцом совершенства. Но почему же г-н Бринкманн новаторским швейцарским тонармом «Thales» сам себе делает конкуренцию? Бринкманн является авторитетным, признанным на мировом уровне конструктором. Он настоящий фанат, если речь идёт о звуке, как музыкальном посреднике. Вряд ли найдётся предмет, о звуковых свойствах которого в том или ином применении он не смог бы рассказать с увлечением. Нет таких технических решений, которых он не принимал бы во внимание.

Из этих соображений он предлагает одновременно с презентацией своего нового 12-ти дюймового тонарма также и довольно блистательное творение швейцарского конструктора Михи Хубера, что само по себе является отвлечением от собственного продукта, и чего многие производители боятся, как чёрт ладана. Для Бринкманна же важен результат звучания, особенно если он –  настоящее событие.

Послушаем коротко рассказ Бринкманна о модифицированном им классическом картридже ЕМТ. Его корпус покрывается тончайшим слоем меди с примесью алюминия, поверх его наносится титан, которой сводит все колебания воедино, так, что передача резонансов на площадку крепления картриджа на тонарме происходит равномерно. А между ними находится ещё и металл берилий. Так, головка ЕМТ освободилась от своего Rockabilly-существования, а также от грохочущих басов, квакающих высоких и слишком тягучей динамики. Удивляет, как открыто этот сдержанный и скромный конструктор обходится со своими изобретениями, которые у других конструкторов являются секретом фирмы.

Хельмут Бринкманн говорит: «Кульминация десятилетий конструкторской работы и переполненные книги заказов поднимают настроение». Но чем больше подобных запросов Бринкманн удовлетворяет, тем яснее становится: он так далеко проник во вселенную своих изобретений, что ему стало понятно: никто другой не сможет воспользоваться воистину безграничными познаниями в области точнейшего согласования компонентов в тысяче и одном узле его проигрывателя, тонарма, головки звукоснимателя. Для действительно высококлассного проигрывателя составляющие его компоненты и использованные технические решения играют, в конце концов, не главную роль. Отбалансированное взаимодействие всех компонентов, вот что важно, и что делает его неподрожаемым. Не зря Хельмут Бринкманн назвал свой High-End-овский проигрыватель «Balance».

Имея запас этих знаний, можно спокойно, не обращая внимания на отдельные технические хитрости, идти навстречу звуковым приключениям, которые предоставляет проигрыватель «LaGrange» своей возможностью использования различных тонармов. Кстати, сам Бринкманн говорит, что «LaGrange» его первый проигрыватель, который может работать с различнейшими тонармами. Даже с SME, который в плане звучания проблематичен не только для «Balance».

С проблемами звучания столкнулся и я, когда приобрёл этот проигрыватель. В своём блестящем техническом исполнении, которое вряд ли можно превзойти, он «восседал», как на троне, на моей многоуровневой аудио-полке берёзового дерева, прикрепленной к стене. Рядом опционально купленная у Бринкманна за 2.500 Евро база Harmonic Resolution System (HRS). Обе, предварительно установленные «Brinkmann-EMT» головки должны были быть соответственно настроенными. Каждая была подключена к Kondo KSL-М7 фоно-корректору посредством Kondo KSL-Vz кабелей, которые давали наиболее многогранные и гармоничные результаты. И всё же поначалу это звучало совсем неубедительно. Новый 12-ти дюймовый тонарм Бринкманна воспроизводил расплывчатую, почти раздробленную звуковую картину, в которой даже высококлассная звуковоспроизводящая аппаратура не смогла сыграть свою роль.

Второй, установленный на проигрыватель тонарм «Thales» был первым вращающимся тонармом с тангенциальной направляющей. Несмотря на то, что он с самого первого тона чётко расставлял все инструменты на свои места (я такого не встречал даже у лучших классических тангенциальных тонармов) и реалистично передавал ощущение пространства без предварительной настройки, свободно и быстро, всё же это сопровождалось каким-то слегка шершавым призвуком. Голоса растягивались, инструменты звучали не ровно и наполненно, а как-то беспокойно и надорванно.

Вскоре, новый 12-ти дюймовый тонарм стал играть с каждым днём лучше, в то же время я узнал об одном недоразумении: оказывается, используемая мной головка ЕМТ от Бринкманна до этого ни разу не применялась, она была совершенно новой. А как улучшалось со временем качество воспроизведения – просто упоительно. Она стала настоящим определением непринуждённого потока музыкальной энергии. Просто безумно, какой фейерверк зажигает такая вещь, как „Motherless Child“ в Funk-версии Луиса Гаски (Atlantic Grooves Vol.1/Rhino 2-LP-Sampler от 1994 г.). Партии духовых и ударных инструментов обладали каким-то внутренним стимулом, напористостью, особенно барабаны и бонго ошущались всем телом. Всё готово было взорваться от желания игры, казалось, звучало, несмотря на константный уровень громкости, немного громче, чем обычно, а это – явный признак высококлассного динамического соответствия.

Особенно захватывающей была игра басиста Чарлза Рейнея (Charles Rainey). Энергично и одновременно непринуждённо брался он за струны, закладывая этим никогда ещё так не воспринимаемую основу для клокочущего госпел-фанка. Если музыкальная композиция достигла этим своего структурного смысла, а аранжировка – своего равновесия, то произошло это не только посредством внешнего и внутреннего динамического выражения, как заставляет думать исходящая от неё животрепещущая энергия. Нет, также индивидуально и предельно очерчено звуковая гамма придала, и не только басу, свой собственный, ярко выраженный язык, тем самым чётко обрисовывая его контуры.

Гениальное решение

Швейцарский конструктор часов Миха Хубер нашёл решение старейшей проблемы, возникающей при считывании звука с виниловой пластинки. Аналоговая виниловая пластинка о таком не могла и мечтать: теперь существует поворотный тонарм, который проигрывает пластинку без искажения угла соприкосновения иглы и звуковой дорожки. Уже первые мастера кропотливо работали над тем, чтобы звук с пластинки считывался точно так, как были нарезаны дорожки – тангенциально, от внешнего края по прямой линии в направлении центра пластинки. Все, до сих пор используемые крутящиеся тонармы, двигаясь по кругу пластинки, создавали постоянно меняющийся угол соприкосновения, под которым алмаз считывает модуляцию дорожки. Устранить этот недостаток смогли лишь тангенциальные тонармы.

Технически это всегда было сложно. Одним из вариантов стала разработка так называемых активных систем (например, от Marantz, Revox, Pierre Lurne или Goldmund), которые измеряли возникший угол соприкосновения и с помощью моторчика подтягивали тонарм. В данном случае он, так сказать, петляет по проигрываемой дорожке. Но более распространённым стал вариант экстремально легко вращающегося подшипника, при котором дорожка сама ведёт иглу. Но, как и пневматические конструкции (Air Tangent, Eminent Technology, Kuzma, Rockport, Forsell), так и конструкции, двигающиеся на колёсиках (Souther, Clearaudio), требуют значительных конструктивных изменений.

Часовой конструктор Миха Хубер напротив хотел избежать проблем известных тангенциальных тонармов. С его собственных слов, он уже с 17-ти лет задумывается о возможностях связать тангенциальный тонарм с преимуществами карданного тонарма. Наверное, таким человеком и должен был стать кто-то, как он, работающий в одном из немногих конструкторских бюро, занимающихся решением технических задач, возникших при разработке часовых механизмов. Ему и пришла эта гениальная мысль: если покинуть плоскость виниловой пластинки и отправиться в третье измерение, то появится возможность использования вспомогательного тонарма для идеального тангенциального следования алмаза по звуковой канавке. Его тонарм, имеющий карданное соединение, загнутое к низу, решает проблему таким образом, что ведущий тонарм может одновременно и находиться на одной линии, и менять свою длину.

Кстати, сила давления на пластинку величиной примерно 1.95Г, немного бòльшая, чем в преднастройке, оказалась идеальной. Нужно обратить внимание на точное определение силы давления на пластинку. Простое измерение – прибор кладётся на диск проигрывателя – приводит, как правило, к ошибочным и более низким величинам.

Благодаря более тщательной настройке, тонарм «Thales» достиг не предполагаемых до сих пор результатов. Предварительная настройка азимута иглы не соответствовала, поэтому игла двигалась по дорожке не вертикально, если смотреть спереди, а отсюда и нечёткий звук. Картридж «ЕМТ» имеет возможность настройки этого важного, но очень редко принимаемого во внимание положения иглы. Этим «ЕМТ» выигрывает перед другими, т. к. является особенно приемлемой для тонармов без осевой настройки трубки и держателя. Иглодержатель можно с помощью винта, находящегося на его заднем конце, ослабить и сдвинуть так, что игла займёт строго вертикальную позицию. Правда такое юстирование должны проводить только специалисты, имеющие соответствующие навыки, и только с помощью заднего титанового винта (оригинальный чёрный стальной винт Бринкманн заменяет из-за качества звучания на титановый). Кто манипулирует спереди, рискует ремонтом стоимостью в пол-цены картриджа.

Азимут тонарма «Thales» регулируется путем прокручивания карданного соединения главного тонарма. Для этого ослабляются 2 малых винтика. Этим также должен заниматься тот, кто уверен в том, что он делает. Потому что второй шаг – это настройка главного ведущего тонарма под уже проведённое юстирование. Для этого ослабляются – правильно – 2 передних малых винтика обоих сапфировых подшипников, которые подкручиваются под небольшим давлением и одновременно осторожно до упора, и уже ... никакого больше звучания!

В своей многолетней High End-овской практике я наверно так ещё не потел, как в этот час, когда всё новые попытки юстирования приводили к искажённым звуковым импульсам, точно так же, как звучит неисправный подшипник тонарма. Только когда натренируешь пальцы и знаешь, как это функционирует, понимаешь – вопрос был не сложным. И всё же, я советую только любителям острых ощущений и мазохистам предпринимать частую смену картриджа с возможностью настройки азимута. Юстирование же, прекрасно гармонирующего с тонармом «Thales» картриджа ЕМТ, напротив – детская игра.

После того как эта настройка была завершена, предстояло пережить незабываемое. В какой-то момент головка Бринкманн-ЕМТ развила неслыханно естественный и ровный спектр высоких частот. У Луиса Гаски (Luis Gasca) ожили перкуссии, каждый задействованный металл, каждая рука на бонго стали ещё более характерными, получили более чёткие позиции, больше свободы, а также феноменальное расположение в спектре низких частот и в отношении к другим инструментам. Особенно бас, именно в этой музыке такой важный, не казался в своём ритмичном порыве больше таким контурным, как при тонарме Бринкманна.

Гениальное решение

Если рассмотреть конструкцию тонарма «Thales», всё покажется довольно простым и логичным, и то, что прошли десятилетия, пока геометрическая проблема считывания с пластинки была так элегантно решена, говорит само за себя. При конструировании Талеса (Thales), г-н Хубер не идёт ни на какие компромисы. Ещё с часовых механизмов ему знакомы преимущества сапфировых подшипников с экстремально малым сопротивлением, он использует такие же камни, как в корабельных хронометрах. Для самих тонармов идеально подходящим материалом оказался магний, только не прокатный, а нарезанный из слитков. Г-н Хубер свидетельствует, что более дешёвый вариант из проката в результате растянутой молекулярной структуры звучал в какой-то степени раздробленно. Только более равномерное самодемпфирование нарезного варианта явилось предпосылкой действительно чёткого воспроизведения. Каждая трубка, в отдельности, обходится г-ну Хуберу в 550 швейцарских Франков. Если подумать, что тонарм состоит из 108 частей, и все они, кроме трубок, четырёх шарикоподшипников для карданных подвесок и винта, изготавливаются собственноручно, то становится понятным, почему его продажная цена достигает отметки, почти равной 10.000 Евро, не говоря уже о времени, ушедшего на его разработку.

Практика показывает, что эта модель удалась на славу. Тонарм Талес «Thales» не только превосходит по стабильности звуковой гаммы все известные мне тангенциальные тонармы. У него есть качества, говорящие об идеальном соответствии используемых материалов и весовых пропорций. Гениальный тонарм г-на Хубера очень мирно реагирует на шум пластинки. Он извлекает из старых, уже всегда скверно звучавших пластинок непредвиденные возможности. Я всегда любил исполненную Ёзефом Крипсом (Josef Krips) Pastorale Бетховена в сопровождении Лондонского Симфонического Оркестра, несмотря на её скомканный звук. А теперь, как заколдованная, запись даёт возможность одним глазком взглянуть на оркестр, и наяву ощутить многогранность музыкальной интерпретации. Или взять никуда негодную моно-запись Фауре Реквием в исполнении Фишер-Дискау и Виктории де лос Анжелес: в то время как щелчки и шелест теряют свою агрессивность, открывается звуковая панорама, как на лучших моно-записях. У Виктории де лос Анжелес в голосе снова появляются нежные переливы и внутреннее воодушевление, а тёплый голос Фишер-Дискау вновь струится, необременённый звуковыми изъянами пластинки. Поразительно, какая соответствующая реальности картина вырисовывается обоими тонармами на таком высоком звуковом уровне, достигнутого в симбиозе с проигрывателем «LaGrange».

Какому из тонармов я отдаю предпочтение, в большей степени зависит от музыки. В композиции Крафтверка „Kling Klang Dynamix“ из альбома „Aerodynamik-12“ (EMI) – смеси импульсивной синтетики и ухающих басов, предпочтителен новый 12-ти дюймовый тонарм Бринкманна. Здесь играет второстепенную роль тот факт, что тонарм «Thales» чётче может вырисовывать объёмность музыкальной композиции.

Слушая „Monkey & Bear“ из альбома Джоэнны Ньюсом (Joanna Newsom) „Ys“ (Drag City), меня пленяет яркое звучание множества музыкальных инструментов, которые смешиваются в одно целое, включая возникающие на заднем плане звуки. Слёзы на глаза наворачиваются, насколько характерно комбинация Бринкманн-Талес воспроизводит своеобразный голос Джоэнны Ньюсом. Вместе с крайне стабильной картиной воспроизведения иногда возникает сбивающее с толку чувство физического присутствия на концерте, которое в такой форме было для меня новым.

При BR-Live-записи „Консерватория Бари“ от Carlo Fashion я присутствовал лично. В данном случае воспроизведение записи с помощью Талеса соответствует моим воспоминаниям Live-концерта. Как фантастично проигрыватель раскладывает флейту с её обертонами, как тягуче переливаются струны виолончели. В соло-пассажах – хотя эта запись не является особо близко микрофонированной – таится сила и объёмность. Одна только дробь ксилофона уже даёт ориентировку в пространстве. Всё это, до плавного замирания тона, переходит технические возможности и заставляет купаться в акустическом наслаждении и музыкальной шутке Карла Остерхелта. Не позднее, чем теперь становится ясным: это абсолютный пик мирового уровня. Столь высокое акустическое разрешение делает любое вмешательство уловимым в звуке. Например, спайк-винты от площадок крепления тонармов при слишком малом давлении на HRS-базу влияют на результат фокусировки, а также утончают при этом звучание. Слишком большое давление вызывает менее свободный, легко всё нейтрализующий звук. Если винт закрутить напротив потуже, полнота и фокусировка звука абсолютно соответствуют. Правильная юстировка приводит к наполненной звуковой структуре. Эхо и отдельные звуковые дорожки записи Джоэнны Ньюсом (Joanna Newsom) становятся чётче.

То, что «LaGrange» недемпфированно стоит на своей подставке, является решающим в качестве звучания. Сам Бринкманн говорит о микрофонном эффекте. Результаты моих попыток применить алюминиево-деревянную сендвич-базу не привели меня в восторг, как результаты, достигнутые с HRS-базой Бринкманна. Опционно можно приобрести ламповый блок питания, с помощью которого можно добиться более естественного звучания. При проигрывании пластинок с электронной музыкой или тяжёлым металлом целесообразнее использовать входящий в комлект поставки «LaGrange» полупроводниковый блок питания, с его преимуществами в динамике.

Меня всё-таки удивляет и поражает, как Хельмут Бринкманн, который так долго преследовал другой идеал звучания, со своим актуальным «LaGrange» забрался в акустическую душу глубже, чем любой другой, до сих пор, известный проигрыватель.

*** В основу названия проигрывателя Бринкманна «LaGrange» легла Lagrange-функция, описывающяя кинетическую и потенциальную энергию системы, сделанную известным математиком, физиком и астрономом Joseph Louis Lagrange.

Увэ Кирбах (Uwe Kirbach) STEREO. 2007